С каждым его словом внутри разливался горячий пульсирующий жар.

Я затуманенно подумала тогда, что мы совершенно забыли о предохранении. Но мне было так хорошо, так невероятно гармонично и прекрасно в объятиях любимого, что это казалось совершенно неважным и незначительным. Ведь если что-то пойдет не так, он всегда будет со мной. Мы всегда будем вместе. Он сам так сказал.

Способность рассуждать ясно никак не возвращалась, и все, до чего я додумалась, так это спросить:

- Не боишься стать папочкой?..

Он замер, баюкая меня в бархатном полумраке, а затем усмехнулся:

- Нет. С тобой я готов стать кем угодно. Я боюсь другого.

- Чего именно?

- Что ты опять начнешь меня игнорить.

Эта фраза вдруг всплывает в памяти так отчетливо и ярко, что выворачивает всë сознание наизнанку. Показывает всё совершенно в другом свете, с другого ракурса, подбрасывая шокирующую догадку: а что, если настоящим отцом Алисы является вовсе не Красавин?

Я начинаю лихорадочно припоминать, было ли у меня с бывшим в подходящие сроки что-нибудь, кроме того случая в клубе... и с трудом подавляю желание застонать.

Не было! Ничего больше не было... Судьба постоянно, словно в насмешку, ставила нам палки в колеса. Как только мы съехались, у нас сразу началась длинная череда ссор, которая в итоге привела к разрыву. Сначала я злилась из-за того, что Красавин ведет себя совсем не как мужчина, который хочет завести со мной семью. Потом он загулял, пил, влез в какие-то виртуальные долги, надеясь на легкие деньги, и частенько совсем не по-мужски выклянчивал любые крохи материальной поддержки... а затем у меня и вовсе появилась задержка, после которой всë окончательно рухнуло.

Господи, неужели реальный отец моего ребëнка - Бояров?!

От осознания правды мои ноги подгибаются, а в глазах темнеет. Голова кружится. Я ведь чувствую всем нутром, на уровне каких-то инстинктов, что Бояров насчет нашей близости не лжет. Но больше всего из равновесия выбивает катастрофическое непонимание, как такое могло со мной произойти!..

Легкое похлопывание по щекам приводит меня в чувство. Под спиной - ощущение мягкой поверхности кожаного дивана.

- Алëна... Ну же, давай, посмотри на меня, - отрывисто требует голос, которому невозможно не подчиниться.

Я поднимаю ресницы и некоторое время просто моргаю при виде взволнованного босса. На его лице отражается облегчение.

- Отлично. Наконец-то пришла в себя! Вот, выпей.

Он подносит к моим губам стакан и помогает приподнять с дивана голову, чтобы я могла сделать глоток. На языке расцветает горьковато-сладкий привкус какой-то жидкости... и я ловлю себя на мысли, что понятия не имею о том, какой напиток пью.

- Что это?

- Грейпфрутовый сок, - Бояров, словно извиняясь, пожимает плечами. - Говорят, после обморока еще помогает крепкий сладкий чай, но я подумал, что тебе надо дать что-то побыстрее и торопился. Не переживай, никакую дрянь я тебе туда не подсыпал, можешь пить смело...

Он произносит это обыденно, как всем известную и понятную шутку. Но именно она становится недостающим паззлом в картине моих запутанных воспоминаний. Обморок, слабость - это всë мне сейчас без разницы. Куда важнее выяснить и понять правду...

Я делаю еще один глоток сока, молча глядя на Боярова и размышляя.

Рок-клуб «СуРок» - популярное тусовочное место для любителей повеселиться... и тех, кто не прочь опрометчиво подстегнуть свои ощущения запрещёнными вредными веществами. А еще тех, кто их поставляет.

Неужели мне на той восьмимартовской вечеринке подсыпали в напиток какую-то дрянь?..

Это единственное объяснение тому, что со мной произошло, потому что я никогда не страдала психическими проблемами с неадекватным восприятием реальности и галлюцинациями...

Раздается тяжелый вздох Боярова.

- Алëн, слушай, если ты и дальше будешь так молчать и моргать в час по чайной ложке, я тебя к своему врачу отвезу. Давай, успокой меня. Скажи, что ничем серьезным не болеешь, и это был обычный обморок от нервов и переутомления.

Я облизываю сладкие от сока губы и, тускло радуясь подсказке, механически повторяю:

- Да. Я ничем серьëзным не болею. Это был обычный обморок от нервов и переутомления.

- Ты меня с ума сводишь, - снова вздыхает Бояров, а затем вдруг сгребает меня в охапку и осторожно усаживает к себе на колени вместе со стаканом. - Вот что. Ты сейчас отдохни немного, я попрощаюсь со своими и отвезу тебя домой. А когда ты успокоишься и придешь в себя, мы поговорим обо всем. Я так понимаю по твоей реакции, что несостыковок у нас с тобой прилично, верно?

- Верно, - несчастно киваю я и залпом добиваю свой грейпфрутовый сок.

Да уж, «несостыковки» в результате последней и единственной «состыковки» у нас ого-го какие! Хотелось бы мне знать, как он отнесется к тому, что уже давно стал отцом...

- Тогда жди меня тут и не вздумай пока вставать. А лучше полежи спокойно.

- А если кто-то зайдет?

- Вряд ли. Сюда редко кто заходит, кроме наших, а они сейчас все в зале. А так персонал знает, что во время вечеринок партнеры из нашей корпорации находят передышку от назойливых говорунов здесь. Эта комната ближе других на вип-уровне.

- Хорошо...

Он внимательно, без обычной лукавой усмешки, смотрит на меня, и взгляд его ярких серо-голубых глаз становится трудно выдерживать. Я очень быстро сдаюсь и отворачиваюсь под предлогом, что устраиваюсь на диване поудобней.

Переползаю с него на прежнее место - зачем он меня вообще так посадил, раз собрался уходить..? - и подтягиваю ноги к груди. Но Бояров всë еще сидит, не уходит. Поэтому, чтобы не видеть его, я обхватываю колени руками и укладываю на них голову.

- Аквариума на полу еще не хватает, - хмыкает он. - Плюс наряда соответствующего. И Ваньки твоего в аквариуме с рыбками.

Что за чушь он несет, никак не пойму.

- Зачем?

- Для имитации полноценной картины. Васнецовская «Алëнушка» называется.

Представив братца барахтающимся в тесном аквариуме, я глухо фыркаю в свое запястье и сразу же чувствую, как пальцы Боярова приподнимают мой подбородок.

- Так-то лучше, моя девочка, - тихо говорит он. - Аптечка, если что, есть в уборной, а за барной стойкой есть внутренний телефон, можно заказать что угодно. Не грусти тут и в обморок больше не падай. Я ненадолго.

Несмотря на легкий тон, в лице Боярова нет настоящего веселья. Пару мгновений он поглаживает большим пальцем мои губы... и в следующую секунду прикасается к ним быстрым поверхностным поцелуем.

Я закрываю глаза в инстинктивном ожидании продолжения, но вместо этого чувствую, как он отстраняется. Тихо щелкает открытая и вновь закрытая дверь.

И это... хорошо.

Глава 13. Вспомнить всë

Вскакиваю с дивана и начинаю лихорадочно ходить туда-сюда, слепо сверля взглядом чудесных аквариумных рыбок. Теперь можно не сдерживать свои чувства. Можно не беспокоиться о том, что обо мне подумают другие. И в особенности - сам Бояров.

Моего слуха касается тихий надрывный шепот:

- Мне надо вспомнить... пожалуйста... я должна вспомнить... - и я с опозданием понимаю, что он принадлежит мне, потому что полностью повторяет мои мысли.

Ну отлично, уже и вслух начала разговаривать. Как бы совсем кукушечка в голове не поехала от сегодняшней повестки дня!

- Нет, так не пойдет! - громко объявляю я командными интонациями Риммы Егоровны, своей бывшей начальницы и королевы бухгалтерии, чтобы перестать наконец по привычке рефлексировать. - Возьмите себя в руки, Алëна Игоревна, и решите уже, будете вы тут мне сопли жевать или придете уже к какому-то знаменателю.

Бестолковое хождение по комнате теперь уже не успокаивает, а скорее отвлекает, поэтому я подтаскиваю одно из кресел-мешков поближе к аквариуму и устало роняю себя на него. Вдох, выдох. Глаза механически следуют за радужными рыбками по хаотичной траектории.